Глава 12. Юбиляру – с любовью!

Мы для нашего Завгара

Не жалеем сил и жара,

Хотя жара, и наш Завгара

Нам задал такого жара!

Михаил Касьяник

Завгар-пролетарий

Самый конец 70-х. Пассажиры 8-го троллейбуса на отрезке Красный – Тракторный, пряча нездоровое любопытство, разглядывают симпатичного парня с густо подведенными глазами. И невдомек им, что это не косметика, а угольная пыль, въевшаяся в лицо из-за того, что Борис принципиально не трет глаза мочалкой после смены на Алюминьке. Ему кажется, что этим он уронил бы свое интеллигентское достоинство. Интеллигент на Алюминьке, а точнее, в трой монтаже, эту Алюминьку ремонтирующем, не редкость. Самый разный народ прибивался туда в поисках приличного заработка, нестрогих порядков и горячего

стажа. В бригаде, где самоотверженно трудился Борис, кого только не было – и бывший начальник районной почты, и бывший директор сгоревшей молдавской мебельной фабрики, и летчик-полковник, герой Корейской войны, награжденный четырьмя орденами Ким-Ир-Сена и пожизненной валютной пенсией, но не выдержавший давления КГБ и променявший все это богатство на орден Ленина и черную «Волгу». И я, учитель английского языка, вернувшийся в город после отработки по распределению в сельской школе, но не прошедший по конкурсу в преподаватели физкультурного института, поскольку не был членом КПСС, ни даже кандидатом в эти самые члены… Любимым рабочим инструментом Бориса, пожизненного монтажника 3-го разряда, был отбойный молоток. С ним он творил чудеса. Никому другому в Строймонтаже не удавалось загнать намертво столько зубильев и столько раз сходить за смену в мастерскую, чтобы поменять неработающий молоток на якобы работающий. Особенно любил Борис рубить спуски на ошиновке, да пересказывать прочитанные книги за кружкой чая. Поскольку Борис любил и читал, главным образом, фантастику и обладал незаурядной говорливостью, то его совершенно логично прозвали «Фантастом». Насчет чая – это не шутка. В Строймонтаже было два любимых напитка – чай на смене и водка после. К чаю полагалось приносить карамель или пиленый сахар. Заварку щедрой рукой раздавало мешками руководство. Щедрость была вполне понятной, ибо чай рабочим полагался грузинский, весовой, второго сорта, по три рубля ведро. Пить его можно было только от большой жары, большого мороза и большого отвращения к работе.

Чаепитие было тогда в Строймонтаже священным ритуалом, проистекавшим каждые сорок пять минут и длящимся не менее 15-ти. Причем, смена начиналась именно с кипячения первого чайника. У каждого была своя кружка и свои конфеты. У Фантаста была только кружка. Конфет он не носил, потому что все звено готово было щедро угощать его, лишь бы в очередное чаепитие Борис пересказал еще один фантастический рассказ или роман.

Хозяин огромнейшей, пожалуй, самой большой в городе частной коллекцией фантастики, в которой едва ли не треть занимали книги на разных языках с авторскими дарственными, Борис мало того, что читал все это, он еще и ПОМНИЛ! Слушать Бориса-Фантаста было легко и интересно. Труднопонятную терминологию он делал понятной при помощи привычной строймонтажной лексики. Слушали его взахлеб. Иногда к костру в торце или окоренку с горячей пеной, на котором кипятился на ванне чайник за чайником, подтягивались электролизники, и тогда цеху грозили крупные неприятности – выливка задерживалась, конуса не сбивались, а мусор не вывозился. Так увлекательно умел рассказывать Фантаст. Да и рассказывал он не абы что, а действительно лучшие вещи того времени. Среди шума и пыли электролизного цеха возникал тесный мирок, в который наведывались персонажи Брэдбери и Хайнлайна, Азимова и Силверберга, Стругацких, Беляева и Ефремова. И были эти минуты полны такого светлого геройства, достоинства и правильных понятий, что возвращение к выбойке и прочим сменным заданиям было легким и радостным.

И за это многое ему прощалось. Товарищи по бригаде цокали языками, почесывали под касками, произносили несколько коротких, но звучных заклинаний, и намертво засевшие зубилья выходили, как по маслу, барахлящие молотки начинали строчить пулеметными очередями, а не поддающиеся никаким творческим усилиям Бориса глыбы рассыпались в мелкий щебень.

Потом только выяснилось, что Борис - это еще и Завгар, советский Фэн №1, легенда фэндома, что он организатор и вдохновитель клуба любителей фантастики «Ветер Времени», что он запросто переписывался почти со всеми достойными писателями-фантастами в мире. Вот таким он был тогда. И сейчас он почти такой же, только седина густо замешалась в волосы, да нет-нет и промелькнет в глазах тоска. Я так думаю, что тоска по тому простому и сложному времени, когда цели были ясны и определенны, когда любить фантастику было почти то же самое, что изменять Родине, когда хорошую книгу можно было достать только по большому блату, когда зарплаты хватало не только на книги. По тому времени, когда мы были молоды и убегали в фантастику отдохнуть от «серых будней» казавшегося таким вечным социализма.

Марина и Сергей Дяченко

"Для нас Завгар - ожившая легенда,

Чье имя стало знаком, стилем, брэндом,

Внутри он полон творческих исканий,

Снаружи преисполнен обаяния!"

***

Андрей Щербак-Жуков

Боря… Завгар… Завгородний…

(опыт прижизненной мифологизации)

Позвонил в дверь председатель "Откуда Надо"

и, не переврав фамилии, спросил, имеет ли он

дело с товарищем, скажем, Борисовым-Завгородовым?

Б.Штерн. "Шестая глава "Дон Кихота"

Ты действительно думаешь,

что если добьешься успеха,

Завгородний просто, как говорится,

соберет манатки и уберется с твоей дороги?

Пол Ди Филиппо. "Гравитоны"

- Как этот тип себя называл?

- Боря... Борис Завгородний.

В.Васильев. "Хирурги"

1. Интродукция.

Прошли времена, когда вся страна одновременно смотрела "Карнавальную ночь" или "Обыкновенное чудо". Все разделись на независимые, подчас непересекающиеся, тусовки - у каждой свой круг интересов, свой стиль, свой мир. У каждой свои звезды. Даже в кино: профессионалы восторгаются актерским мастерством Ксении Качалиной и Ивана Охлобыстина, а массовый зритель о них и слыхом не слыхивал, потому как занят созерцанием протяжных действ, взращенных под солнцем Латинской Америке.

Что уж тут говорить о таком субкультурном образовании, каким является фэндом - совокупность активных любителей фантастики территории бывшего Советского Союза. Поверьте на слово, здесь тоже есть свои, мало кому заметные снаружи, но весма ярко сияющие, звезды. И пожалуй самая яркая среди них - Боря Завгородний, известный всему фэндому как Завгар.

О нем ходит столько легенд, что разделить в них правду и народный вымысел уже невозможно. Такие история я буду обособлять и называть "байками".

О таком читателе, как Боря, могли бы мечтать профессиональные писатели и издатели, встретить такого издателя, как он, можно только пожелать любому молодому начинающему автору.

Правда, недавно стало известно, что Борис прекращает свой издательский проект - я с грустью держу в руках последнюю его книгу, двадцать пятую по счету...

2. Исторический экскурс.

Собирать фантастические книги Боря Завгородний начал с самого детства - читает их, сколько себя помнит. Работал он в разное время то грузчиком, то токарем на тракторном заводе, то монтажником на алюминиевом, то слесарем-обходчиком на заводе Красный Октябрь, а то и взрывником в Калмыкии - на одном месте долго не задерживался. У него бывали неприятности, от него уходили жены, но ничто не могло отвратить его от первой и единственной любви.

Байка про Борю Завгороднего № 1.

Году эдак восемьдесят шестом, когда с фантастикой было ой-как туго, Борю спросили:

- Правда ли, что ты собираешь фантастику на всех языках мира?

- Да, - скромно ответил Боря и посетовал, - Вот только трудно доставать книги на китайском и иврите.

Мало того, что Боря переписывался с такими же энтузиастами со всех частей света и был знаком едва ли не со всеми отечественными писателями-фантастами - он состоял в переписке со многими американскими мэтрами. Среди его абонентов были Андрэ Нортон и Роджер Желязны, Брюс Стерлинг и Кристофер Сташефф.

Байка про Борю Завгороднего № 2.

Говорят, что в начале восьмидесятых Боре дошло послание из Австралии с надписью: "Советский Союз, Боре Завгороднему". В это вполне верится, потому что в той организации, куда первым делом попадали все письма из-за границы, его знали преотлично.

Удивительная энергия, общительность и энтузиазм, сочетающиеся с милой эксцентричностью, простодушием и полной беззлобностью, вскоре сделали Борю не только всеобщим знакомцем, но и первым любимцем. Любопытно, что даже сын Завгороднего зовет отца Борей.

Новые перспективы открыла перестройка. Во-первых, Боря совместил приятное с полезным - вместе со своим клубом любителей фантастики "Ветер времени" он перешел под крыло центра молодежных инициатив "АТОМ" и стал получать там зарплату. Наконец стало возможным выпустить давно собранный фэнзин - одноименный клубу. Во-вторых было Сан-Марино - Боря первый из советских фэнов выбрался на Запад. Вез он туда в основном отечественный самиздат, показать иностранным авторам, в каком виде их творения доходят до советского читателя. На таможне еле пропустили - не знали, что с этим всем делать, раньше такого никто не вез. В Сан-Марино Боря был вдвоем с Еремеем Иудовичем Парновым - председателем комиссии по приключенческой и фантастической литературе при Совете Писателей СССР, испокон веков представлявший советскую фантастику за рубежом. На обратном пути едва лишь нагруженный подарками Боря уселся рядом с титулованным соотечественником на место в салоне второго класса, как услышал свое имя из репродуктора. Оказывается, зарубежные друзья доплатили за Борю, чтобы он возвращался на родину в первом классе. "Дураки, - ворчал Завгар, - лучше бы книжками дали или водкой". И тем не менее, писатель Е.Парнов летел вторым классом, а бывший рабочий из Волгограда Б.Завгородний - первым.

Байка-дилогия про Борю Завгороднего №№ 3-4,

или "Боря Завгородний как зеркало русской революции".

На "Новоконе-93" перед обедом Боря смущенно произнес длинную тираду:

- Мне сегодня утром ребята рассказали о том, что я вчера так напился, что вышел к морю и стал звать акул, чтобы они приплыли и пожрали всех коммунистов... Но я им не верю; неужели я стал таким жестоким - бедные животные...

Присутствующие тут же его спросили, кого он имеет в виду, говоря о "бедных животных".

- И тех, и других, - ни секунды не раздумывая, ответил Борис и тут же пояснил, - потому что и тех, и других скоро нужно будет заносить в Красную Книгу.

Перестройка еще только начиналась...

На следующий день, пойдя в туалет, Боря по вполне понятным причинам захватил с собой газету. Ему попался "Комсомолец Кубани", в котором в те годы половину третьей полосы отдавали под остросюжетные повести про становление Советской Власти на Северном Кавказе. Вероятнее всего эту газету уже кто-то брал с собой туда же, куда и Боря, потому что она была согнута так, что третья полоса была сверху, а заголовок был оторван вообще. Уверенный в том, что видит передовицу, Боря прочел:

"... Вооруженные отряды ворвались в станицу, заняли здание райкома, начали вешать коммунистов..."

Ошарашенный Боря выскочил наружу с криком:

- Мужики, что вчера было?

Может быть, это было предвиденье?

Примерно в то же время в минском подростковом журнале "Парус" появилась статья о Завгороднем под названием "Фэн № 1". Недальновидный журналист, беседовавший с Борей всего один раз, пытался представить его в качестве феноменальной диковинки, умышленно путал фотографии детей, а под конец назвал своего героя "пропеллером советского фэндома". Боря этой статьи всегда стеснялся.

3. Фэн номер один. Часть вторая.

Время пустых разговоров прошло. Новое время требовало новых действий, и Боря развернул свой издательский проект.

Можно сколько угодно иронизировать по поводу выпущенных им книг, скорости их продажи, качества редакторской и корректорской работы. Только дело не в этом. Каждая Борина книга - это артефакт. Иногда неказистый, но всегда самобытный, ни на что не похожий.

Боря никогда не гнался за рынком - он издавал то, что ему нравилось, в первую очередь, своих друзей. Худо-бедно, а с 1990 по 1993 годы им было выпущено двадцать пять книг, и добрая половина из них - литературные дебюты молодых авторов. Тут и две книги Леонида Резника и сборник повестей Марианны Алферовой - участников питерского семинара Бориса Стругацкого. Тут же издания волгоградцев: Геннадия Мельникова и Сергея Синякина, - последнее так просто шедевр книжного дизайна. Рядом с ними Владимир Васильев из Николаева, Игорь Федоров из Винницы и Сергей Щеглов из Перми. Глядя на этот ряд имен, поневоле вспоминается старое избитое понятие "путевка в жизнь" - именно ею стали Борины книжки для многих. О значении этого говорить просто глупо.

При этом нельзя сказать, что маститые авторы не жаловали Борю. У него вышла книга, уже активно печатавшихся, супругов Лукиных и Александра Больных. В сборник "Волгакон-1" вошли рассказы многих достаточно неизвестных авторов. А книга "Куда ж нам плыть?" дает представление о публицистике совсем уж мэтров - братьев Стругацких.

Однако наиболее ценна, по-моему, книга "Киберпанки на Волге" - она впервые знакомит наших любителей фантастики с самым модным в конце восьмидесятых годов течением в американской SF. Это единственный русскоязычный сборник Брюса Старлинга и Пола Ди Филиппо - писателей присвоивших себе загадочное имя "киберпанки". И еще два отличных переводных проекта - изящная повесть Сэмюэля Дилэни "Баллада о Бете-2" и роман Джеймса Г.Балларда "Затонувший мир" - можно смело записать в Борин актив.

Последние книги выходили в твердых переплетах. Делалось все это вручную.

Утром к Боре приходили девочки из детско-юношеского клуба любителей фантастики "Всадники ниоткуда" - прозванные мною в шутку "Всадницами ниоткуда" - вслед за ними тянулись мальчики, имеющие пристрастие уже скорее не к фантастике, а к этим девочкам. Всем им Боря находил работу. Зрелище совместного труда могло поразить стороннего наблюдателя: по периметру небольшой комнаты штабелями в пояс человеку лежат несфальцованные листы книг, в центре стоит стол, за столом - человек пять. Один фальцует, другой на обыкновенной швейной машинке прошивает полученные брошюры, третий проклеивает блоки. Четвертый и пятый сооружают обложки: целофанируют их с помощью утюга и натягивают на картон. А вокруг стола на костылях - он тогда сломал ногу - бегает Боря и отдает распоряжения: ты это возьми и подержи, а ты в это время вытащи из-под этого то и отнеси туда, а затем... А затем посылают гонца на небольшую типографию, где обрезают подсохшие книжные блоки. По возвращении блоки соединяются с обложками, и новенькие книги складываются тут же в отдельные штабеля.

И все это - на голом энтузиазме; никакого материального стимула.

4. Волнаконница.

Еще одно Борино детище запомнилось всем, знакомым с ним, надолго - это конвент любителей фантастики "Волгакон-91". Готовился он заранее - были выпушены значки, кульки, плакаты. Все это с эмблемой мероприятия - инопланетным существом с мордой коня и перепончатыми конечностями лягушки, названным "волгаконем". Даже случившийся за три недели до него августовский путч не помешал собраться, пожалуй, самой представительной компании фантастов. Ни на один отечественный конвент не приезжало столько иностранцев: признанный мастер фэнтези Кристофер Сташефф, представитель нового поколения Терри Биссон, профессор, исследователь постмодернизма в литературе Лари Маккафри...

Байка про "Волгакон-91".

Был на конвенте один любитель фантастики из Японии. Екатеринбургский фантаст Александр Больных, будучи выпивши, поймал его и заспорил, начав ставить тому в упрек победу в русско-японской войне 1904-05 годов.

- Вы... наш... Второй Тихоокеанский флот... - с трудом связывая слова, говорил Александр.

На что японец пытался столь же несвязно возразить:

- Цусима... Цусима... Рашн шипс - буль-буль... буль-буль...

"Волгакон" соединил в себе все лучшее, что было у других отечественных конвентов. Боря собрал писателей никак не меньше, чем питерский "Интерпресскон", но полностью избежал снобизма и келейности, а создал настоящий праздник фантастики, сравнимый только с "Аэлитой" в период расцвета.

5. Эпизод четвертый. Новые надежды.

Времена очередной раз изменились, и вместо времени всеобщего энтузиазма пришло время большого бизнеса. То, что раньше было мало выгодно, теперь стало попросту невозможно.

Книгой Андрея Дворника "Отруби по локоть" Боря завершил свой издательский проект. Это еще один дебют, книга веселая и увлекательная. Все Борины друзья получили ее бесплатно…

Вслед за тем был трудный период – наивный и чудаковатый, Борис не вписался в новую экономическую ситуацию, не смог обратить в коммерцию свои уникальные связи. Его популярность в кругах любителей фантастики крепла – доказательство тому призы «Звезда фэндома» и «Малый Странник». А сам Боря в это время торговал бюстгальтерами на волгоградском рынке… Его уникальная коллекция книг с автографами американских писателей-фантастов была распродана через сайт «Озон.Ру».

В 2001 году без особой помпы прошел второй «Волгакон» – собрались только самые близкие люди, но их оказалось более полусотни. К фестивалю вышли новые книжки.

Сейчас Боре под пятьдесят, и он полон новых надежд – организует третий фестиваль, готовит к изданию новые книжки.

Примечание – Байками названы те эпизоды Бориной биографии, за подлинность пересказа которых автор ответственности не несет. Это фолколор, так рассказывают.

***

КЛФ «Братья по разуму»

Боря!

Желаем Вам и счастья, и любви,

Чтоб все мечты чаянья сбывались,

С хорошим настроением чтоб Вы

Нигде и никогда не расставались!

Здоровья Вам на сотню долгих лет,

Ведь это, право, дорогого стоит.

Пусть никогда не будет с Вами бед,

Над Вами – только небо голубое!

***

Марианна Алферова

Волгакон-1

(одиннадцать лет спустя)

Сентябрь 91 года. Первые дни после краха путча. С чем можно сравнить те дни? Ну конечно! Поклонники Желязны, читавшие Амберский цикл в самиздатских книжечках, непременно воскликнут: "Только что пройден Огненный Путь, и открылась заманчивая и удивительная возможность бродить по Теням"! И пусть самолет летит не в Амбер, а в город на Волге, все равно жизнь начинается заново. В качестве сувенира в кармане у моего мужа лежит обрывок красного флага с куском веревки. Флаг снят со Смольного. И пусть этой веревкой нельзя ничего связать, но она настоящая.

Из прежней жизни мы прихватили наивный идеализм, для жизни будущей запаслись верой в небывалые возможности. Как выяснилось, и то, и другое оказалось ненужным.

Программа на будущее просматривается слабо. От Волгакона под номером "1" веет симпатичным идеализмом. Мало кто с кем знаком. Мало кто чем прославлен. Фантастика пока еще только фантастика, а не идеологическая программа, любые книги радуют взор. Главное занятие фэнов - поклонение наполненному прозрачной жидкостью стакану, зато нет неприятного дополнения в виде вручения премий.

Несу малютку-сына на руках (ему нет и года), он еще не ходит, но на шее болтается бирка "самый маленький фэн". Смотрю на мир почти его глазами. Смутно осознаю, что все прошлое можно выкинуть в корзину и начинать с нуля.

Объявляют, что скоро (через год или два, уже не помню) состоится подобная тусовка в Англии. Все уверены, что в полном составе появимся там. Главный вопрос: где взять десять баксов на вступительный взнос? Остальные расходы не волнуют - полная уверенность, что в назначенный срок "Боинг" доставит нас в Англию. Ведь теперь все двери открыты, и через год все мы будем богаты и знамениты. Срочно надо проконсультироваться у Кристофа Сташева, когда лучше платить взнос в десять баксов - сейчас или через год?

Прощальный банкет. И замечательный подарок лично для меня: два экземпляра моей книги на белой бумаге в глянцевом твердом переплете. Могу заверить, Борис: это самый прекрасный подарок, который мне когда-либо дарили.

Возвращение из по-летнему теплого Волгограда в промозглую осень Питера почти символическое. Праздник закончился. Но запомнился навсегда.

***

Геннадий Мельников

НФ-Президент

Борисы всегда в моде,

Ельцин – и тот Борис.

В нашем НФ-огороде

Вызрел иной Борис.

Кому-то пятки лижут,

Рассчитывая на презент.

Наш Борис нам ближе:

Он наш НФ-ПРЕЗИДЕНТ.

ЧЕМ ЗАКУСЫВАТЬ?

Чтобы мой спич был не слишком прост,

Но и не самый замудреный в мире,

К водке на Волгаконе под этот тост

Подавали помидоры и картошку в мундире.

А еще на заре «Ветра Времени»,

На тридцать лет Борис считал шиком

К «Амарети» подать пельмени,

Сваренные в один сплошной ком.

МОЛОДОЖЕНАМ

Светлана и Борис,

Пусть на дворе нанастье:

Август грустит по спелым косам ржи.

Желаем в этот день вам,

Конечно, только счастья

На всю оставшуюся жизнь.

1980–2002 ВОЛГОГРАД

Андрей Синицын

С Завгородним мы познакомились в Новомихайловке на легендарном Новоконе-87.

На третий день непрерывного пьянства Боря подошел ко мне и, глядя в глаза, спросил: «Скажи, Синицын, ты меня любишь?» «Да, - ни секунды не медля, ответил я. – Если хочешь, могу тебя даже вы…ть!»

Так мы стали близкими друзьями.

На не менее легендарном Соцконе-89 Боря, забрав со стола бедных немцев не существующего ныне государства ГДР единственную бутылку шампанского, тут же влил ее в глотку ошивавшейся рядом собаки. Наутро страдающее от ужасающего похмелья тело животного валялось перед столовой. Завгородний, посмотрев на весь этот беспредел, предложил: «А давай, Синицын, ее - в два ствола…»

Так мы стали кровными братьями.

Где-то в середине 90-х Завгородний приехал в Москву и стал жить у меня. После длительного общения организм не выдержал и я уснул мертвым сном, благо Завгородний в этот момент опять пошел за водкой. Вернувшись через некоторое время, Боря позвонил в дверь, что, впрочем, не нашло ни малейшего отклика. Через полчаса звонков дверь открыла соседка и поинтересовалась: «Вы, наверное, новый Динин друг?» (Справка: Синицына Дина Демьяновна, 1932 года рождения - моя мать).

Так Завгородний стал мне отцом родным.

Москва. 25.09.02

***

Андрей Саломатов

Когда несет из Волгограда

В Москву трехдневным перегаром,

Я вспоминаю… нет, не гада.

Я вспоминаю нас с Завгаром.

***

Ирина Дубровина

Какой он, Боря?

Яркий и странный человек, словоохотливый и выразительный собеседник, симпатичный и интересный мужчина, фантазер, тотально увлеченный фантастикой, 90% времени проводящий с открытым ртом и впившимся взглядом: полностью поглощенный книгой!

Ах, ну почему он не создает завлекательные книжные аннотации (с его сверхзвуковой скоростью чтения, меткими словами и критическим умом)?

А еще у Бори хороший аппетит: он всеядный и быстрожующий едок, что говорит о хорошем здоровье, чистоплотный и хорошопахнущий объект, что говорит о мужественности и желании нравиться.

Когда встают вопросы: каким должен быть идеальный человек, в чем измерить совершенность и просветленность, к чему стремиться, перед нами встают образы великих подвижников Духа – Будда, Иисус, Мухаммед. Главное слово здесь – подвижничество. Очень редко в жизни можно встретить людей, которые так, как Боря, любят наставлять и, особенно не прилагая усилий, сподвигать других - на создание книги, выбор профессии, пути. Часто слушая красноречивые наставления подвыпившего баснописца, мы снисходительно улыбаемся, и только потом начинаем понимать, что он создавал и заряд, и формировал события, двигая вперед, к звездам.

В этом главная, изюминная, соль и суть Бори.

…Только для самого Бори слово не должно расходиться с делом.

Трудолюбия Вам, Борис Александрович!

***

Татьяна Козлова

«По-русски, по-нашему, знатно, -

Фэн Борюшка! - очень приятно!»

Я с Борей встретилась у Светы

И лишь тогда узнала я,

Что Боря пишет не сонеты,

А «Рось квадратную», друзья!

А голос мне его впервые

В Перми услышать довелось.

Весь пермский фэндом был в отпаде, -

На радио попасть Борису удалось!

К тому, что я уже сказала,

Добавлю несколько я строк:

«В свой День и после Юбилея –

Живи, люби и - будь здоров!»

***

Дмитрий Байкалов

Ода убиенной утке...

Память меня уже стала подводить. Путаются даты, люди. "Астрал, ментал и… забыл". Но есть моменты в жизни, которые точно не помнишь, когда случились, однако запечатлелись они в памяти как фотоснимок, screenshot. С Борисом Завгородним связано два таких момента. Оба "мнемоснимка" фиксируют дверной проем моей квартиры и стоящего там Бориса. И каждый раз он что-то держит в руках. Первый такой снимок:

Борька вернулся с конвента в Сан-Марино (как он туда пробился – пусть сам рассказывает!), прямо из аэропорта приехал ко мне. Звонок в дверь – на пороге стоит Завгар: в правой руке огромная коробка с видеомагнитофоном, в левой такая же огромная коробка с музыкальным центром, а в зубах... пакет с баночным пивом из "дюти-фри". Надо сказать, что тогда, в конце восьмидесятых, баночное пиво было той еще экзотикой. Видак ему подарил оргкомитет конвента в обмен на русские фэнзины, центр он купил, пиво тоже – на последние деньги. Все остальные вещи бросил в аэропорту – не хватило несущих конечностей...

Второй screenshot относится примерно к тому же времени: концу восьмидесятых или началу девяностых. Москва. Еще тепло. То ли лето, то ли осень. Завгар живет у меня уже вторую неделю. Каждый вечер меня пытает, доказывая, что если он не покурит в постели перед сном, то сразу умрет. Я каждый раз протестую, но сдаюсь – убеждать он умеет, собака. С тех и до сих пор он остается единственным в мире человеком, которому дозволялось курить в моей комнате. Но, впрочем, я не об этом. В какой-то вечер он уехал пить к Коле Полунину, и предупредил, что ночевать не придет. Что вполне естественно: пить с Полуниным занятие экстремальное даже для испытанных бойцов алкогольного фронта.

Итак, следующий день. Звонок в дверь. На пороге – Завгородний. Борис Александрович. Легенда, тэк сказать, фэндома. Стоит. В руках держит... дохлую утку: "Я вот... закуски принес... мы, эта, с Полуниным, его новый духовой пистолет ночью испытали... Ты давай, ее ощипай и пожарь... а я на вокзал за билетом..."

"Нет уж", – ответствовал я, впучив глаза на место, -- "Я, так и быть, съезжу за твоим билетом сам... Вот тебе кухня, распоряжайся, как хочешь".

Вернувшись через час, я обнаружил на кухне Корженевского, чистящего картошку. "Вот, Завгар, на помощь позвал". Запах, доносившийся из духовки, был немного странным, но не ядовитым. Утка-то была с одного из московских прудов, а там только мутанты выжить могут. "Мы высыпали на нее все специи, что у тебя нашли", – пояснил Завгар. – "А сейчас еще народ подойдет – водку с уткой потреблять!"

И ведь подошли! Прибыл Скаландис, остальные "поросята" с Тигром, оказавшиеся в этот момент в Москве Халымбаджа и Битюцкий... И каждый приносил с собой, разных жидкостей (удивительно, но ни одна бутылка не повторилась) и утка, съежившаяся в духовке до размеров яблока, была съедена "на ура", под водочку и винцо...

Такой вот хороший вечер получился благодаря невинно убиенной Божьей твари.

***

Марина Гендрих

У кого так много книг,

Что захватит дух на миг?

Кто читает, словно дышит.

«Рось», другие книги пишет?

Критикует книги кто?

Кто, кто? Волгаконь в пальто!

В чьей квартире там и тут

Рыбьи запахи живут?

Это раньше было, вот!

Щас везде идет ремонт:

Пахнет клеем, пахнет краской,

Штукатурка режет глазки,

Пыль стоит везде столбом.

Не квартира, а дурдом!

У кого так много дома

Разношерстного народа:

Зайцев, Федоров, Измайлов,

Астров, Буркин, Лазарчук,

Ну, конечно же, Синякин,

Женя, Надя Лукины,

Воха, Леша, Шура, Ира, -

Все заходят на «блины»!

Всех друзей не перечесть,

Даже если всех учесть.

Кто там был и водку пил, -

Догадается, наверно,

Про кого мы говорим?

Коны кто не пропускает?

Там он от души гуляет,

На халяву пиво пьет,

Если кто-то вдруг нальет…

Кто устроил Волгакон?

Ну, конечно, это он -

Завгородний! Супермэн!

Наш любимый первый фэн!

Юбилей! Юбилей!

Ну-ка, Боречка, налей!

Будем пить, тебя хвалить,

О фэндоме говорить.

Поздравляем мы тебя

В День Великий Октября!

И желаем всей гурьбой:

Будь ты, Боречка, собой!

Ну а мы всегда с тобой!

***

Евгений «Josh» Харитонов

Боря, Будда и Волкодав, или здравомыслящий человек

1997 год. Лето. Народ собирается на «Фанкон» к Леве. Народ стекается в Москву, чтобы отсюда вместе со всеми ехать в Одессу. К Леве на «Фанкон».

Тогда я еще не был приятно обременен семьей и часть фэнов традиционно «падала» у меня. По счастью на этот раз нашествие совершил ограниченный контингент – одна единица народа (Трускиновская) из Риги и 2 единицы (Лукин, Завгородний) из Волгограда (Братья Тырины из Калуги подтянулись на следующий день). Это было так.

Глава 1 – Будда и Пища Богов

Трускиновская прибыла первая и с порога:

- Надо поесть приготовить. Много. Супа, например, – его проще делать. Сейчас Лукин с Завгаром припрутся.

- Много нет. Я – на мели.

- Давай что есть.

- Есть вермишель.

- Отлично, из нее лапшу сварим. Что еще есть?

- Грамм двести прошлогодней говядины.

- Мясо – это бульон и навар. Все?

- Ну… шматок сала – на закусь.

- К черту закусь, в суп употребим! – не унимается Даля.

Я капитулирую:

- Есть еще штуки три картофелины. На черный день.

- Да ты жируешь тут, сынуля! Готовь давай, мужиков кормить надо.

В общем, типа не женское это дело у плиты стоять.

Суп получился наваристый, густой, в самой большой кастрюле. Втыкаешь ложку – не падает. Стоит – башня Останкинская как. Плоскому члену подобно.

Прибыли мужики на кормежку – с дороги. Из Волгограда. Как водится – двое (из Волгограда всегда ездят по двое – Лукин и Завгар, Лукин и Синякин, Лукин и Синякин, Лукин и… В общем: «И как прежде двое их – учитель и падаван»).

Обнялись, облобызались, похлопали по плечам, разулись, рядом носки поставили, руки помыли, за стол сели - на кухне неполных шести метров.

Трускиновская, лучась восторгом и вдохновением, взграмаждывает кастрюлищу с варевом на стол. И вид такой счастливый, такой гордый, будто сама приготовила. Я тоскливо радуюсь встрече (не хозяйское это дело – радоваться бурно).

Завгар долго смотрел на кастрюлю. Наклонился к ней – понюхал. Все внимательно рассмотрел. Отодвинулся. Брезгливо вымолвил:

- Мясо?

- Там еще сало. – говорю. – Далькин рецепт.

- Есть не буду. – рубит с плеча Завгар – тот самый мужик, которого надо накормить. И отламывает кусочек черного хлеба.

- Будешь! – грозно говорю. – Тут весь мой месячный продзапас. В кастрюле. Далькин рецепт.

- Не буду, - упирается Завгар.

Я зверею. Лукин смеется. Трускиновская разливает (точнее – раскладывает) суп по тарелкам и ласково бормочет: «Не ломайся, Завгар».

- Там мясо. – продолжает загадочно упираться Завгар.

- И сало. – напоминаю.

- Я вегетарианец. – наконец обрушивает Боря несокрушимый аргумент.

Немая пауза в стиле «К нам едет ревизор» – с моей стороны. Ехидный, сволочной такой, смешок капает с лукинского конца (стола). Усердное раскладывание супа по тарелкам и ласковое «Жри давай, Завгар!» – от Трускиновской.

Лукин налил. Две. Себе и мне. Далька, как известно, не пьет, а Боря:

- Не буду.

- Оно без мяса.

- Не хочу.

[Читай вышестоящий абзац со слов “Немая пауза…”].

Сжалился Боря над моим недоумением (или – недоумием, по-Боре). И поведал свою печальную историю. Там, в далеком солнечном Волгограде, где есть река Волга, колосс Родины-матери, арбузы и фантастический мент Синякин, увлекся Завгородний буддизмом и решил жить праведно: ближних любит и уважает, водку не пьет, мясо не ест, женские трусы на базаре продает.

Светлый он человек, Боря!

Глава 2 - Будда и “Волкодав”

…К вечеру народ потянулся к Качелкину – пить-общаться (у Макса, кажется, день рождения случился). Не поехали только я да Далька – лениво было.

Лукину у двери Далька наказ читала:

- Завгара контролируй, привези обратно живого.

Лукин лишь загадочно ухмылялся.

Часа два спустя звоним Качелкину – поздравить, узнать, как там вообще и, в частности, Боря с Женей. Получаем исчерпывающий ответ: народ пьет.

- А Завгар как – живой еще?

В ответ – задумчивая тишина. После паузы:

- Вопрос сложный.

- ???

- Он вообще не выпил ни одной рюмки. Весь вечер сидит в кресле с “Волкодавом”. Читает.

Представляете, как радовался непьющий Качелкин!

[Для тех, кто не помнит: “Волкодав” – это такая книжка в жанре фэнтези, была популярна лет пять назад. Автор – женщина из Питера].

…К ночи вернулся Лукин. Один. Относительно свежий. Но один!!!

Значит… Мы предположили худшее: не единым ведь «Волкодавом» сыт человек. Сломался Боря…

Где второй?! Где падавана потерял, гад?!

Оказалось вот что: так Боре «Волкодав» полюбился, что наотрез отказался покидать кресло Качелкина, пока не дочитает до конца.

Так всю ночь и читал.

Пока слабохарактерные фэны пили.

И понял я тогда: Боря потому Фэн № 1, что даже после 40 все еще любит читать фантастику.

Глава 3 – Эпилог, или: Все будет хорошо

Все течет, все изменяется. И даже вера человеческая – не вечна.

Год и месяц те же. Но – в Одессе. Уже.

Первый вечер «Фанкона». Площадка перед пансионатом «Арктика» (или «Антарктика» – не помню), где мы обитали. Лавочка. На лавочке – тело. Завгороднего. Дремлет. Никакой.

И снилось ему… А Бог его знает, что ему снилось. Главное, Боре было хорошо. Он – на конвенте. Среди своих.

И - прощайте женские трусы! Прощайте, бритые братья Кришны! Спи спокойно, далекий и непонятный бог Будда!

Все вернулось на круги своя.

Это были отличные дни – мы пили водку, ели мясо, купались в море и любили фантастику. Боря – тоже.

Ведь как не крути, а любой даже самый разбуддистистый буддизм - салага против фэндома. Если верить Боре, у буддизма всего три сущности – «Астрал. Ментал и… Забыл». А в фэндоме их много больше. По-крайней мере четыре - «Приехал. Выпил. Забыл. Напомнили».

И поэтому Боря – фэн. И поэтому он красивый мужчина и его любят женщины.

И даже сегодня, когда ему Пятьдесят, он все еще не обрил голову, не одел цветную простыню и не кричит на прохожих: «Харя Кришны, твою мать!», размахивая над головой, как знаменем, женскими трусами.

Завгар – он человек и фэн здравомыслящий.

…А то что читал «Волкодава», когда все пили… Ну, так кто без греха?

Е.В.Харитонов, сентябрь 2002, Москва

***

Виктория Ломовицкая

Широка страна моя родная!

Много в ней людей и с водкой рек…

Я другой такой судьбы не знаю,

Что имеет Завгар. Наш человек!

От Москвы до самых до окраин,

До широкой вольной Волги-мать

По фэндому, как истинный хозяин,

Может Боря без устали шагать.

Не страшны ему ни дождь, ни ветер

Новорусских нынешних времен.

На удар фортуны он ответит

И пойдет своей дорогой он.

А дорога эта всем известна:

Без икры, богатств и без цветов

Ждет в конце пути его невеста, -

Он идти за ней всю жизнь готов.

А теперь скажите, как ей имя,

Отгадайте это вы с трех раз, -

(не найду здесь рифмы, кроме «вымя») –

Но отдаст ей сердце всяк фантаст.

Ну, конечно, Фантастика – ей имя!

И не надо было вам трех раз, -

(не волнуйтесь, не буду трогать «вымя»),

Ведь вопроса легче нет для вас.

Широка страна моя родная!

Фэнов в ней никак не перечесть…

Я другой такой судьбы не знаю,

Как у Бори. Хвала ему и честь!

***

Олег Шевченко

Так уж случилось

Если честно — никогда не думал, что меня так сильно увлечёт фантастика. И уж тем более, не предполагал, что сам начну писать. Впрочем, пока, это только хобби и станет ли писательский промысел для меня профессией — одному Богу известно.

В девяносто пятом, уже прошедшего столетия, меня внезапно потянуло к перу. Случайно в голову пришла идея, столь же неожиданно родились герои, откуда—то взялся сюжет и... понеслось.

Так появилась «Атлантида», позже переименованная издателем в «Десант...». А спустя каких-нибудь пол года, посредством телефонных проводов, мне посчастливилось познакомиться: сначала с Лукиным (по совету Александра Николаевича Каширина, в ту пору директора книжного магазина «Стожары», оказавшего мне поддержку в издании дебютного романа), затем, уже по сватовству Евгения — с Львом Фроловым, благодаря деятельной натуре которого мне, наконец, и представилась возможность узреть Завгороднего.

«Он несколько хамоват, несдержан в общении, бестактен...» Эти замечательные характеристики чуть не скосили меня наповал, когда вместе с Фроловым мы приближались к дому фена «номер один», но стойкое желание лицезреть знаменитого Завгара пересилили этот негатив. И что же я увидел: Тёплая компания очень разговорчивых людей сидела на кухне с ободранными стенами и, не спеша, опорожняя тару из-под беленькой, наперебой расспрашивала меня о том, что я думаю о фантастике?

Как бы не так.

Антураж действительно был именно таким, да ещё газетёнка на столе вместо скатерти, но разговоры... это было нечто совершенно не относящееся к фантастике. Говорили о чём угодно, только не о ней, родимой. А Борис... он оказался совсем из другого теста. Конечно, было в нём немного от замечательной характеристики Льва, но лишь — немного. Во всём остальном, особенно в умении направлять жизнь уже тёплой компании в нужное русло, он, как мне кажется, и по сей день остаётся непревзайдёнышем.

Так вот всё и началось, а уж как потом поехало... но это уже другая история.

***

Ирина Куртеева

О Боре

О Боре-то? Н-да-а-а… Думаю, тут много не скажешь, потому как Боря наш – однолюб. И любит он большую часть неслабо прожитой жизни только одну девицу-красавицу – Фантастику!

Правда, как-то собрался под сень храмов Будды, чтобы духовно воспарить. Но мое впечатление такое, что достопочтенный Будда (пусть он простит меня великодушно) против Фантастики не устоял. А, может быть, Боря, воспарив, по старой привычке сделал лихой прыжок в гиперпространство и оказался там, где был всегда – в холодном космосе Вечной Фантастики!

Была еще попытка выйти за пределы. Год назад взял, да и женился на подруге моей, Светочке. Так теперь и живут втроем – Он, Она и Фантастика. Но это уже, как говорится, не нашего ума дело. Давайте, просто пожелаем им жить дружно.

***

Светлана Мелихова

Как Завгородний рыбок разводил

Владимир Николаевич (Шитик) лишь пожал плечами:

«Понимаешь, это для тебя или для меня было бы нереальным».

А. Росин.

«Фэн №1»

Однажды дошли до Москвы слухи, что Завгородний внезапно увлекся разведением аквариумных рыбок. Что ж, со всяким случается. И будто бы он за один день «собрал» большущий аквариум. А вот в это совсем не верилось, потому что оборудование аквариума – ужасно хлопотное и канительное дело.

В том, что слухи верны, мы убедились, как только Боря совершил свой очередной «наезд» на Москву. Первым его вопросом было: «Где Птичий рынок?» И мы ходили на рынок, по магазинам, искали разные фенечки для аквариума, выискивали разных экзотических рыбешек. Сделали ему подарок; увез он в Волгоград крабов, тритончиков и какую-то крутую улитку (назвали ее Меланьей). Боря был доволен страшно (как мало нужно человеку для счастья, оказывается!). Единственное, что его огорчило, так это отказ Марины на его предложение поработать в его аквариуме «русалкой».

И вот наконец-то я приезжаю в Волгоград. Захожу на кухню, а там вольготно расположился огромаднейший аквариум. Я в ужасе! Совершенно невозможно поверить в то, что такую махину можно соорудить за один день. Непонятно, как соседи по коммуналке согласились выделить такой приличный, да еще такой удобный, участок кухни. И, в-третьих, в аквариуме была масса различных причандалов: для продувки воздуха, для измерения температуры, для обогрева и освещения. Я сама когда-то ходила с сачком и баночкой к какой-то, ну совершенно замечательной, луже, где можно было наловить противных мелких червячков и порадовать своих питомцев живым кормом. Но до такой роскоши у меня не доходило никогда, – это ж сколько денег и электроэнергии надобно?!

Борис постоянно беспокоился и отыскивал Меланью в бескрайних водных просторах, подолгу следил за ее перемещениями. Какую-то необъяснимую привязанность питал он к ней. «А где же крабики, тритончики? Где наш чудесный подарок?» - «Они были такие бе-е-ленькие, крабики, такие мя-я-гонькие, тритончики, их мой Гришка съел». Слов нет. Спустя некоторое время аквариум появился и в комнате! Где книги стоят! А жили в этом аквариуме рыбешки, которые строили гнездышко из пузырьков воздуха, чтобы туда икру откладывать. Ну, тут вообще никаких слов нет!

И все же мне пришлось поверить и самой убедиться, что аквариум можно оборудовать за один день. Боря сделал это!

У нас был круглый небольшой аквариум. Рыбки давно передохли, и туда поселили мышь. Белую. Ей там жилось очень неплохо, настоящий рай: камешки, веточки, коряги, имелась даже «норка». И однажды кот Коржик, - Александра Корженевского воспитанник, - все же добрался до этой симпатичной норушки. Ночью раздался грохот, и мы увидели на полу «руины». Ни аквариума, ни мышки.

И вот опять в Москву приезжает Боря. И узнает, что очень нам хочется завести рыбок. «Ну, так в чем дело?» - спрашивает Боря. Я вздыхаю: «Ой, это так сложно! По опыту знаю, что вся эта канитель займет не один день». «Да ладно, - отвечает он, - ничего сложного». И утром едет на рынок.

А вечером в комнате стоит аквариум. Нет, не «остов» аквариума, а самый настоящий аквариум, - с песочком и камешками, с растениями и улитками, с водой и рыбками. Кто занимался разведением рыбок, тот знает, что это такое – сделать аквариум. Вначале аквариум заливают отстоянной водой и два-три дня проверяют на «течь». Затем песочек или мелкий гравий (если денег не густо, его собирают на улице) промывают и даже кипятят. Сажают растения, окончательно оформляют интерьер подводного царства. Не знаю, как у кого, а у меня это занятие обычно отнимало не один день. Затем запускают рыбок и ждут, выдержат ли они такой стресс, каким является новый необжитый аквариум.

Так вот, рыбки жили, и, на мой взгляд, жили неплохо.

«Рыбкам нужно побольше света». И у рыбок появилась подсветка. «Рыбкам нужен кислород. Купим хотя бы «грушу». И вот я «накачиваю» мышцы, снабжая рыбок кислородом. В холодильнике появилась баночка с живым кормом, «потому что сухой корм - это не еда, лучше кормить живым». Вот тут я совершенно согласна, - кусок свининки намного вкуснее тушенки.

Аквариум жив, жив до сих пор (аквариум Б.З., а не Б.Г.)!

Хочу в заключение добавить, что влияние Завгороднего на жизнь нашей семьи не ограничилось устройством подводного царства.

Дочери в течение нескольких лет, вначале в школе, а затем в колледже, выпускали стенгазету, девизом которой были слова: «Мечтать всегда, мечтать везде, - вот лозунг КЛФ «ЛТ». Выпуск этой стенгазеты давал им некоторые льготы.

Затем девчата поместили в «КО» объявление: «Летающая тарелка» предлагает книги: приключения, фантастика, детективы». И зарабатывали деньги рассылкой книг почтой.

Благодаря стараниям Бориса мы побывали в Новомихайловке на конвенте. Девочки впервые в жизни (и единственный раз!) увидели море.

Ирина (и вместе с ней мама) закончила книготорговый колледж.

Мы всей семьей работали в книжном киоске, впоследствии в издательстве. Старшая дочь уже в течение шести лет работает в том же книжном киоске на «Пражской», и очень довольна работой.

Борис Завгородний – большущий кусок нашей жизни. И мы его любим!

Москва. 25.04.02

***

Дмитрий Скирюк

Как лететь с Земли до звезд,

Как поймать лису за хвост,

Как из камня сделать пар

Знает Боря наш Завгар!

***

Николай Басов

Завгар (Борис) - ты прав!

Света позвонила в самый неудачный момент, когда я делал вид, что работаю, но ее предложение написать что-нибудь о Завгаре к сборнику (надеюсь, что он получится - Завгар того достоин!) в его честь, я принял сразу. Более того, все, что я делал до того, отошло на задний план, а мысли завертелись о нем, о Завгаре, черт бы его побрал. И в то же время - не будь у меня такого друга, его пришлось бы выдумать. К счастью, ничего придумывать не придется, он есть, он дышит, ругается (иногда, когда подвыпьет, его приходится "притормаживать"), паясничает (иногда так, что начинаешь думать - а не кончал ли он актерскую студию), много пьет, изумительно умело халявничает, жрет все подряд (набивая рот до предела), манипулирует людьми (иногда безо всякой жалости, так что мы с Дарьей Борисовной придумали ему кличку "Доминатор", но она не прижилась), выдумывает разнообразнейшие байки (ему не всегда можно верить, но почти в каждой его байке есть зерно правды), подзуживает и цепляется ко всем подряд, провоцирует на скандал и так же бурно мирится, рассуждает даже о том, о чем не имеет понятия, об авторах не стесняется высказаться иной раз так, что начинаешь мечтать о возвращении дуэлей, но самое главное - он тонко и точно читает книги. (Хотя, может быть, и не читает, а просто - вживается.)

Вообще, чтобы было понятно сразу, Завгар - это неистребимое жизнелюбие, замешанное на любви, которую он безраздельно отдал книжкам, фантастике, и разумеется людям, которые эти книжки тоже любят, читают, а иногда пишут. Без его влюбленности в людей он был бы неполон, как кастрат, которому отвели только одну способность - ухаживать за гаремом и не сметь поднять глаза от пола. К счастью, Завгар - не кастрат. И в этом большая удача не только для него, но и для его друзей, к которым я с некоторой самонадеянностью отношу и себя.

Но по порядку (тем более, что Света обещала "без ограничений").

Персонально я познакомился с ним на светлой памяти Волгаконе-91, когда мы все еще жили в гостинице "Турист", когда были изрядно моложе, когда все впереди виднелось не очень явственно, и перспективы не омрачились Гайдаро-Чубайсами или воровством Ельцина. Завгар тогда был завязан с Игорем Толоконниковым в "Базиат" (надеюсь, я правильно вспомнил их ЛИА), ходил, овеянный званием "фэна numero раз", и про него рассказывали истории о том, как он побывал на Евроконе в Италии, как он переписывался с Конгрессом США (а может быть, с канцелярией Белого Дома, что в округе Колумбия), как удачно он вытащил в диковатую Россию действительно толковых американских фантастов.

Хорошо помню, как мы посидели на каменных плитах перед этой гостиницей, где у нас случился разговор tete-a-tete. Он, конечно, не сидел, притоптывал обеими ногами сразу, словно конь, которому не терпится бежать дальше. Говорили, кажется, о других развлекательных жанрах, помимо фантастики, и об издателях (для тех, кто не помнит - тогда с этим были трудности).

Потом он пропал, ну, начисто. Доходили, конечно, слухи. Так Паша Быстров рассказал, как Завгар сломал ногу, он был на тех "посиделках", когда это случилось. Потом говорили, что Завгар увлекся восточными духовными теориями, бросил пить (нет, вы можете себе это представить?!), голодает, питается только пророщеным зерном и чистой водичкой. А потом вообще пришла такая мрачная новость, что о ней и поминать не хочется.

И вдруг - Роскон-2001, а там - Завгар. Разумеется, тот конвент уже многократно "расписан", и даже история о том, как на куче моих тряпок почему-то на второй день обнаружилась пачка презервативов (жил я в номере с Володей Ильиным - самым спокойным из всей компании, хотя, разумеется, у нас "заседали" многие, от Сапковского до девчонок из Володихинской команды), тоже где-то была упомянута. Так вот, тогда-то Завгар, кажется, с Андреем Саломатовым нашел этим "резиновым изделиям" применение. Они их надули, и Завгар отправился в руках с этим, гм... шариком, на демонстрацию по этажам. Наши люди, решил я тогда, и ничуть трудности Завгара не "укатали".

Еще он тогда приставал ко мне, не будучи уверенным, что я являюсь автором "Полдневья", все спрашивал, проникновенно наклоняясь ко мне (это нужно видеть, как он умеет "наклоняться" к тем, кто выше его на голову) - "слушай, это вправду ты написал?" В общем, если не считать того, что он зачем-то приволок кучу конвертов для того, чтобы ему писали письма (про е-мыльную переписку он почему-то не подумал), он был вполне "в форме", разумеется, фенской.

Так или иначе, я обещал ему, что на конвент, который он хотел устроить на десятилетие Волгакона, обязательно приеду. Но не приехал, не смог. Потом Завгар объявил о последнем Волгаконе тысячелетия, то есть, речь идет уже о нынешнем "годе". Снова поднялась небольшая буча, он даже заставил меня обзвонить кое-кого из наших, но никто не согласился на эту поездку (хотя первоначально хотели-то многие), и мне пришлось ехать к нему в одиночестве.

Вот тут-то начинается "отдельная" песня. Борька, какой же ты гад, что обозвал гордым термином "конвент" простые "гости"!

Нет, в итоге все получилось отлично, но... каким-то неопределимым, таинственным образом, каким все получается у Завгара.

Ну, про то, что я тонул в Волге - это брехня. Не тонул я, в доказательство могу сказать, что мимо пропрывал серый катерок, я мог бы на него взобраться, тем более, что на рубке сидел какой-то "рекоход", и он меня видел, правда провожал траурным взглядом, но... может, у него настроение было такое. Про то, что меня опять обокрали менты - тоже не важно, тем более, мы с Карповым решили, что этим они окончательно испортили себе карму, и им это отольется в следующих жизнях. Речь даже не о том, что Завгар завез нас с Димой Шубиным на эту "Бакалду" и бросил там, практически без средств выживания и малейшей "культурной программы" (даже плов на фазенде у узбеков пришлось "сочинять" мне). Речь даже не о том, что волжане не чистят рыбу, как я привык еще на Азове, а режут ее ножем, в результате чего потом приходится долго выковыривать кости из зубов, особенно после вяленной щуки.

Речь о том, что в домиках на "Бакалде" невозможно жить. Представьте себе - крытые шифером, раскаленнейшие уже часам к десяти утра, полные мух и совершенно не проветриваемые будки! Это... не домики для отдыха, это какие-то венецианские piombi, которые не уничтожили, как полагают историки в 1797, а целиком перенесли на левый берег Волги, напротив Царицына.

Вот что было хорошо - это сухая рыба, и женщины. Да, эти изумительные, на редкость здравмыслящие, при том, что почти никогда не равнодушные красавицы. И почти все - обслуга пресловутой "Бакалды", и женушки местных полукрутых "пальцовщиков", которые ни о чем не умеют разговаривать, кроме как о "капусте". Это, наконец, и те девчонки, которых Завгар возил в своей компании - Ирочка Карпова, Наташа "библиотекарь", Оля Кареева и - особенно! - Дарья Борисовна.

Завгар, помнишь вторую фразу на перроне, когда вы меня встречали, после той, когда ты меня не узнал и почему-то обозвал "маратом"? А следующая твоя фраза была - "Басов, если бы ты не был женат, я бы выдал тебя (?!) за свою дочь". Вот. Это, Завгар, история, происшедшему есть немало свидетелей. Я также помню, как изобразил недоумение, а может, в самом деле недоумевал, пробормотав что-то вроде - "Но я люблю свою жену..." И получил в ответ - "Ты ее увидишь, и все поймешь".

Да, как часто случается, Завгар оказался прав. Я увидел. И понял. Это... это... Это Дарья Борисовна. (Эх...) Жаль, настоящее "эссе" посвящено не ей, а тебе. А то я бы... (Глядя на меня Сережа Синякин с откровенной жалостью сказал - "Все, Басов, разводись, перебирайся в Волгоград, и женись по-новой. Иначе - никак.")

В общем, так. Дарья Борисовна оказалась такой, что делает честь (или оказывает милость - так вернее) даже самому... Завгару.

Нет, я все-таки не совсем понимаю адресацию, то пишу Завгару, как в письме, то все-таки сознаю, что читателей (и каких - едких, остроумных и все понимающих!) даже этих скромных записок будет несколько. Поэтому, придется обратиться к ним. Поэтому поясню.

Понимаете, братцы, я попал в команду совершенно отвязанных фен-литераторов, причем следует иметь в виду даже не это, а то, что они почти все - люди другой породы, чем мы (остальные). Они – русские южане, соженные Солнцем до черноты, абсолютно невменяемая смесь русской, волго-татарской, разумеется, казацкой и, может быть, даже немного хохляцкой крови. Ну, про Кавказ, "туретчину" или еврейские "следы" мы говорить не будем, но они тоже, скорее всего, есть. Я бы не удивился, если бы узнал, что в этих людях играет и древняя среднеземноморская "линия", например от крымских греков или генуэзцев, вернее, тогда еще, конечно, фрягов.

Что это значит? Да то, что нам, москвичам, даже мне, в общем-то, родившемуся на Азове, было "затруднительно". А что уж говорить про остальных?!

На самом-то деле, было смешно смотреть, как холодноватые питерцы Лазарчук и Андронатти пытаются вести с этими... обжигающими ребятами вполне "конвенциональный" разговор без асбестовых масок и рукавиц. Как грациозный в каждом своем замечании Игорь Федоров (Винница) уклоняется от этих протуберанцев жизненного напора и громогласности. Как Дима Шубин из Свердловска, которому выпала нелегкая судьбина привезти Жене Лукину завоеванную им "Аэлиту", пробует до конца сохранить свою стойкость, "потекшую", словно олово на сковороде, от этой эмоциональности и игры во влюбленность (персоналии последнего замечания по понятным причинам не называются).

Да, братцы, это было нелегкое испытание. Льщу себя надеждой, что мы - гости, этого, так называемого, Волгакона-2002 - все-таки выдержали, и даже не особенно повредились в рассудке.

Хотя это было бы вполне "достижимо". Потому что как-то сразу возникла атмосфера "завгарщины", то есть состояние, при котором все возможно, когда допустимо и простительно все, что не скучно и, в общем-то, жизненно. Я, например, по такому поводу, "нарисовал" в небе над пустынной Волгой, пытаясь рассмотреть полную Луну (А как же? На Волгаконе если и должна быть Луна, то обязательно - полная), сначала ворона... Который потом по непонятным причинам обратился в демона, даже с симметричными глазами на опущенной, прицеливающейся в нас голове. А потом - Наташа и Димка тому свидетели! - "убил" его аккуратным, очень правильным, даже не оплывшим, а рубленым крестом в середине его, демонского, огромного "тела". Все это было, и подтверждает одно - на "Бакалде" было все возможно. И причиной тому - Завгар.

Так уж устроен этот парень, так он живет, такие у него мысли, что он всех заражает ими, как жизнью, только, разумеется, не половым путем, а благородной телепатией. Или магией - кому как нравится.

Ну и вот, если разобраться во всем этом, если встать на мою точку зрения, разумеется, осознавая, что я ничего не преувеличивал, не "завгарил", а наоборот - преуменьшал, иногда беспардонно, тогда становится ясно, что мы имеем дело со случаем едва ли не клиническим. Но! Именно так, а скорее всего, только так, и можно было "получить" Завгара, который, по некоторому компетентному мнению (я в этом согласен с Калугиным), и сумел таранным стилем, как нападающий регбист, "пробить" существующую у нас фенскую тусовку, наложил отпечаток бесконтрольности, но и целостности (при всем разнообразии) фендома.

Кстати, когда я ему об этом сказал, он отверг это допущение, сказав, что на самом деле у фендома имелась "мама", с которой я просто не был знаком. И никогда уже не познакомлюсь (те, кто знают о чем я - поймут, хотя речь идет уже о середине восьмидесятых). Не знаю, возможно, Завгар и тут прав, но я не скорблю. Имея перед глазами Завгара, иногда переписываясь с ним, я все-равно убежден, что он как был, так и остался, по сути, у нас "феном раз". С этим уж ничего, видно, не поделаешь.

Хотя, с другой стороны, пусть так и будет, согласимся на это, и даже похвалимся, что у нас такой Завгар существует. Ведь я убежден, ничем подобным ни Британия, ни Штаты похвастаться не могут. Слабо им.

А у нас есть. И это - здорово! Завгар, оставайся, какой есть. Ты нам нужен, даже тем, кто к тебе относится... мягко скажем, "скептически". Но как ты сам на это отвечаешь - "а на хрена ли нам?" И в этом ты - уже в который раз! - безусловно, прав.

Да, последнее, чуть не забыл. Знаешь, через тысячу лет, если будем живы-здоровы, я как раз от всего этого отвлекусь и кое-что забуду. Тогда, пожалуй, приеду к тебе еще разок. Только не в "Бакалду", найди, пожалуйста, домики покомфортней. Все-таки, будет уже четвертая тысяча лет, неужто ты и тогда останешься таким же безалаберным?

***

Алексей Безуглый

Боря!

Удачи ярче и звонче смех!

Пусть неудач растает снег!

Здоровья, счастья – везде, всегда,

В твой день рожденья – и на года!

***

Наташа Кобышева

Наша тайна

Я живу в доме № 9 по улице Таращанцев. На этом же этаже, в квартире № 16, жила Настя, моя подруга. Ее семья, - мама, папа и брат, - занимали в этой квартире комнату, а в другой комнате жил их сосед по коммуналке – Борис. В то время, о котором я хочу рассказать, Настя закончила садик и пошла в школу. Мы учились во вторую смену. Родители Насти уходили на работу, сосед – тоже, а брат Насти - в садик. В квартире никого не было, и я приходила к Насте. Тут-то и начиналось самое интересное: мы «посещали» комнату соседа.

Дело в том, что Настя нашла ключ. Соседский. Наверное, Борис однажды его обронил или забыл в коридоре. Когда его не было дома, Настя ходила к нему «в гости». Потом она поделилась со мной этой волнующей тайной, и мы стали «посещать» его комнату вместе. В то время Борис часто бывал в разъездах, так что никаких сложностей не возникало. А в его комнате было так замечательно! Там было столько богатств! Множество книг, с такими красивыми обложками… Были и иностранные. Журналы, открытки, много иностранных, - и оттого такие загадочные, такие заманчивые, такие яркие!

А еще у Бориса была сгущенка. В те времена сгущенка была большим дефицитом в Волгограде. А у Бориса ее было много, - то ли он привозил ее из своих поездок, то ли ему ее присылали. И мы заимствовали у него эту сгущенку. А также открытки и книги. Книги, которые стояли на полках, мы не трогали. А вот те, что лежали на полу, в пачках, маленькие такие и одинаковых много, мы брали. Наша тайна доставляла нам много приятных минут. И не только минут. Была польза и материальная. Например, Настя в школе обменивала все «заимствованное» на другие замечательные ценности, и ее товар котировалось очень высоко (особенно иностранные марки).

Мне кажется, что Борис все-таки догадывался о наших визитах в его комнату, хотя и не говорил нам ничего. Да и о чем ему с нами было говорить? У него был огромный круг друзей и знакомых. А мы были маленькие, - ему и дела до нас не было.

Борис – коммуникабельный человек. У нас дома нет телефона, и иногда приходится заходить к нашему соседу, чтобы позвонить. Он всегда разрешает. При этом обязательно перебросится парой-тройкой слов, спросит, как дела, пошутит, поболтает о том, о сем.

Я думаю, что он на нас за нашу тайну не обидится особо. Мы были маленькие (но удаленькие), да и срок давности давно истек.

***

Завгару на его 50-летие

Завгар, друг мой, на склоне лет

Пробил мне в будущность билет…

Ах, вот ему – уж пятьдесят

И годы гирями висят…

Но – он шустер, но он – востер,

В душе – издательский костер.

Завгар в известке весь от «штраб»,

Ремонта он прораб и раб.

Почти издох компьютер здесь,

Вдыхая меловую взвесь.

Уже оставлен «Волгакон»,

Сон про обои видит он,

В ремонт ушел всей силы сок,

Все тоньше в телефоне голосок…

Гляди, ведь он нас всех издаст!

…Потом – в макулатуру сдаст.

Виват, издательский успех,

Компьютерный негромкий смех…

Волгоград. 27.06.02

***

Алексей Калугин

Последний романтик

Время куда-то уходит. Исчезает постоянно и безвозвратно. Объяснить природу этого феномена легко, понять - невозможно. Как бы там ни было, 21-й век уже наступил. Собственно, странного в этом ничего нет. Странно то, что пейзаж, наблюдаемый вокруг, до сих пор мало похож на те красочные картинки, что лет тридцать тому назад публиковались в журнале "Техника-молодежи" под рубрикой "Мир 2000-го года". Красивые были картинки, вдохновляющие, - если не на подвиг, то хотя бы на жизнь. Хотелось все же дожить и посмотреть, как оно там, в 21-м? Посмотрели. Не вдохновились. И продолжили все, как прежде.

То есть, это нам только так кажется, что все, как прежде, а на самом-то деле многое изменилось, много пошло по-другому. Фантастику по-прежнему пишут. И даже, как не странно, печатают. Но теперь уже, главным образом, для того, чтобы на этом заработать. Интересно, в те времена, когда мы рассматривали картинки в "Технике-молодежи", кто-нибудь думал о том, что на фантастике можно будет делать деньги? Само собой, я имею в виду не мэтров, уже тогда покрытых тонкой корочкой бронзы, а любителей. Вот ведь, даже слова "фэн" в то время не было. А были времена романтиков от фантастики. Много ли их дожило до наших дней, не изменив тем принципам, что сформулировали для себя в те приснопамятные времена, когда ни что не стоило так дешево по номиналу и не ценилось так дорого во всех остальных отношениях, как хороший сборник англо-американской фантастики? Одного могу назвать сходу. Ага, догадались! Точно - Завгородний.

Как-то я ни разу не догадался спросить у Бориса, думал ли он в году, скажем так, 70-м о том, что в 21-м веке имя его будет знать полстраны. Ну, да, согласен, страна уже не та, помельче стала, а как уж тиражи измельчали, о том и говорить нечего. И все же. Помимо Завгороднего, много ли есть фамилий, которые стали профессиями? Мне лично на память приходят трое: Чапаев, Штирлиц и еще Оккам, - ну, тот самый, что бритвой безопасной работает. Вот если взять эту самую бритву и попытаться отсечь от имени Завгороднего все сущности сверх необходимого, - писатель, издатель, организатор, вдохновитель и направитель, журналист, коллекционер, - не путать с героем Фаулза! - литературовед, библиофил, людовед и душелюб, - что еще забыли? ах, ну да - историк фэндома и душа общества, - после всех этих ампутаций, мы, как не странно, получим все того же Завгара. Того же, что когда-то пытался составить впечатление о 21-м веке по картинкам в "Технике-молодежи". Многое изменилось с тех пор, только Борис Завгородний остался все тем же. Хотя и стал не похож на свою же собственную фотографию в еще советском паспорте.

Ох, уходит время, меняются люди, неразборчивыми становятся читатели. Того и гляди, начнут крутить по телевизору новую рекламу.

Поздний вечер. Берег Волги. Два фэна сидят на траве, пьют пиво из бутылок и смотрят на звезды.

- А, как ты думаешь, Завгородний существует? - задумчиво спрашивает тот, что помоложе.

Более старший и опытный фэн улыбается наивности приятеля, делает глоток пива из горлышка и, размазывая по краюшке хлеба плавленый сырок "Дружба", отвечает:

- Нет, дружок, это фантастика!

Москва,

23.09.02